Неточные совпадения
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая
в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что
оказалась не безгрешною
в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен
в губернский город, с тем чтобы узнать
в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того
в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется
в простонародии шиш.
Завтрак и совещание кончились
в три часа,
в палату идти было поздно, а завтра
оказалась суббота — присутствия нет, пришлось отложить до понедельника.
Разломали все хлевушки и сарайчики, очистили от грязи дом, построенный Голицыным, где прежде резали кур и был склад всякой завали, и выявились на стенах, после отбитой штукатурки, пояски, карнизы и прочие украшения, художественно высеченные из кирпича, а когда выбросили из подвала зловонные бочки с сельдями и уничтожили заведение, где эти сельди коптились, то под полом
оказались еще беломраморные покои. Никто из москвичей и не подозревал, что эта «коптильня»
в беломраморных
палатах.
Оказалось, что с перепугу, что его ловят и преследуют на суровом севере, он ударился удирать на чужбину через наш теплый юг, но здесь с ним тоже случилась маленькая неприятность, не совсем удобная
в его почтенные годы: на сих днях я получил уведомление, что его какой-то армейский капитан невзначай выпорол на улице,
в Одессе, во время недавних сражений греков с жидами, и добродетельный Орест Маркович Ватажков столь удивился этой странной неожиданности, что, возвратясь выпоротый к себе
в номер, благополучно скончался «естественною смертью», оставив на столе билет на пароход, с которым должен был уехать за границу вечером того самого дня, когда пехотный капитан высек его на тротуаре, неподалеку от здания новой судебной
палаты.
И кость отпала.
В руках у Демьяна Лукича осталось то, что было девичьей ногой. Лохмы мяса, кости! Все это отбросили
в сторону, и на столе
оказалась девушка, как будто укороченная на треть, с оттянутой
в сторону культей. «Еще, еще немножко… не умирай, — вдохновенно думал я, — потерпи до
палаты, дай мне выскочить благополучно из этого ужасного случая моей жизни».
Иван Ильич умер 45-ти лет, членом Судебной
палаты. Он был сын чиновника, сделавшего
в Петербурге по разным министерствам и департаментам ту карьеру, которая доводит людей до того положения,
в котором, хотя и ясно
оказывается, что исполнять какую-нибудь существенную должность они не годятся, они всё-таки по своей долгой и прошедшей службе и своим чинам не могут быть выгнаны и потому получают выдуманные фиктивные места и нефиктивные тысячи от 6-ти до 10-ти, с которыми они и доживают до глубокой старости.
Богатый и одинокий купец Лаврентий Петрович Кошеверов приехал
в Москву лечиться, и, так как болезнь у него была интересная, его приняли
в университетскую клинику. Свой чемодан с вещами и шубу он оставил внизу,
в швейцарской, а вверху, где находилась
палата, с него сняли черную суконную пару и белье и дали
в обмен казенный серый халат, чистое белье, с черной меткой «
Палата № 8», и туфли. Рубашка
оказалась для Лаврентия Петровича мала, и нянька пошла искать новую.
Одним из таких счастливцев
оказался мой земляк Б-вин, сын председателя
палаты. Он перешел сюда из Казани. Я отыскал его
в плохонькой комнате, где-то на Никитской; но для меня и невзрачная студенческая «меблировка» казалась чем-то соблазнительным, и хотя мы с ним были на «ты», но я смотрел на него как на избранника.
Письмо
оказалось обширной корреспонденцией из Петербурга о привлечении присяжного поверенного округа Московской судебной
палаты Николая Леопольдовича Гиршфельда
в качестве обвиняемого по делу князя Шестова и Луганского.